#85 И таки da~

[maksimm]

Автор: MakSimm
Фандом: Axis Power Hetalia
Название: Грязь
Бета: MicrosoftWord
Жанр: AU, ангст, психология, драббл
Персонажи: Альфред Ф.Джонс (он же Америка), Иван Брагинский (он же Россия)
Пейренг: Иван/Альфред
Рейтинг: R
Дисклеймер: персы- Химаруя, страны- собственность их боссов, города- собственность их стран, а трава, так и быть, моя.
Саммери: Альфред- наркоман, которого Ваня пытается избавить от зависимости, но выходит это у него, мягко говоря, плохо.
От автора: писалось под впечатлением от сего арта

Читать дальше

Наверное, это очень плохо, когда притягиваются совершенные противоположности. Когда не простые плюс и минус, а что-то... что-то такое сверхъестественное, во истину нереальное. Когда сходятся в конец падший человек и тот, кто до конца верен своей идее. Тот, кто сдался и тот, кто борется. Бывшие герой и злодей. Как мёд и яд, но с большими слабостями…
***
У американца жутко гудела голова. Но нет, она не болела, а именно гудела. Складывалось такое ощущение, будто внутри его черепной коробки галдят тысячи голосов и самое что раздражало парня, так это то, что он ничегошеньки не понимает. Ни единого словечка, ни слога. Голоса сливались в один протяжный вой, действуя на и так расшатанные нервы, тем самым заставляя несчастного дрожать всем телом. Оно шло на излом. Все мышцы ныли, болели, прося о пощаде или немедленной смерти. Из-за этого перед глазами всё плыло и появилось какое-то странное удушение. Воздуха стало катастрофически не хватать, из-за чего парень открыл рот и пытался глотнуть как можно больше кислорода, словно рыба, выброшенная на берег, но почему-то не выходило. Всё равно лёгкие сокращались, требуя всё больше и больше, а на белой коже выступили капельки пота. Начало мутить. Теперь лицо приняло чуть зеленоватый оттенок, но всё ещё оставалось бледным, как полотно.
-Эй, нарик,- послышался знакомый голос, который с лёгкостью прорезался сквозь толщу остальных, словно нож сквозь масло. Его обладатель тут же уселся рядом на койку из-за чего парня качнуло и мир окончательно поплыл перед глазами.
Теперь начало знобить. Хотелось взять одеяло и натянуть его до самых ушей, словно ребёнку, и сказать всем красноречивое: «идите на хуй!», но, к несчастью, одеяло бесформенной кучей валялось в углу, а окружающее, то есть его сожитель, знает, как можно ловко уйти от этого посыла, при этом задев самого несчастного.
-Эй, придурок, где дозу скомуниздил?- голос холодный и явно раздражённый. Да, парень знает, что зря вчера ширанулся.
-Я не скомуниздил…- еле выговаривает американец, облизывая пересохшие губы и поражаясь тому, как дрожит его голос,- мне дали…
-Купил что ли?!- вот теперь второй явно собирался огреть его чем-нибудь тяжёлым, но через силу сдержавшись, выдохнул, словно выпуская из себя эту негативную энергию, и заговорил:- что на этот раз вынес? Телефон? Ноут? Нычку на оплату долгов?
-Я ничего не выносил!- нарик подскочил как ошпаренный, но тут же понял что зря. Теперь перед глазами вообще было одно сплошное пятно с кучей смешанных цветов некоторые из которых начали двигаться и тут же его схватили за плечи, поддерживая ослабевшее тело,- я… ничего не выносил… не продавал… можешь… прове…
-Хорошо-хорошо, я верю, только ляг обратно, а то коньки сейчас же и откинешь.
Тут его аккуратно уложили обратно на удивительно прохладную простыню и вложили что-то в руку. Бутылка. Холодная. Приятная…
-Пей.
-Алкоголик у нас ты,- слабая попытка съязвить.
-Пей, я тебе сказал,- второй тут же поднялся на ноги, отошёл в сторону и, судя по звукам, стал раздеваться.
Кое как приподнявшись, парень поднёс бутылку к губам и почуял, как в нос ударил странный запах. Это уже не привычная водка, который пичкал его сожитель, а что-то иное. Нет, несомненно, водка там была, но что-то ещё… какие-то травки, что ли. Настойка? Хотя неважно. Он просто пьёт. Большими глотками, не обращая внимания на то, как напиток обжигает язык и гортань. Просто пьёт, потому, что знает то, что этот придурошный плохого ему не посоветует. Уже сколько раз он вытаскивал этого мудака из трясины. Сколько раз… любой другой бы плюнул уже и ушёл, а этот продолжает. Может это потому, что присутствие Альфреда в его жизни не позволяет русскому в конец спится? Потому что у него есть смысл хоть какого-то существования и посещения рабочего места? Американец часто задумывался на эту тему, и ему становилось как-то тяжело от этих мыслей. Он чувствовал себя обузой на плечах этого человека, ведь сам-то он не работал. Так, пытался, но не долго. Стоило ему один раз ширануться, как начальство тут же гнало в зашеек. Не удивительно, правда?
Наконец отлипнув от бутылки, парень плюхнулся обратно, вперив взгляд в потолок и через какое-то время начиная замечать, что мир приобретает очертания и некоторые трещинки на побелке начатии пробиваться сквозь общее месиво.
-И как?
-Уже лучше…- с явной отдышкой, будто он только что пробежал целый кросс.
-Меня не было всего два дня… где ты только успел?- сожитель вновь уселся на койку, которая, к слову, у них была всего одна в жалкой комнатёнке, которая больше походила на шкаф, и попытался заглянуть а голубые глаза, но их обладатель тут же отвернулся, перевернувшись на спину и уткнув лицо в подушку.
Повисло молчание. Минута… две… три…
Альфред не переставал чувствовать спиной этот пристальный холодный взгляд и это его бесило. Бесило то, что он беспомощен, что он ничтожен, а о нём заботятся, как о маленьком ребёнке, который один в этом мире пропадёт. «Хотя… так оно и есть» хмыкнул он про себя и перевёл взгляд в угол, где лежало то самое одеяло. Как оно там оказалось, парень не помнит, но воцарившееся молчание волновало его больше всего на свете! На данный момент.
-Я скучал…
-Поэтому и укололся?
Опять напряжённая тишина.
Правда, она уже разрешилась в более позитивную сторону. Рядом парнем упал какой-то предмет. Какой-то мягкий и вроде плюшевый…
-С днём рождения, торчок,- рассмеялся русский и, усевшись сверху на своего сожителя, достал из расстегнутых и непонятно каким образом держащихся на нём джинс пачку сигарет.
-С чем… а что? Уже лето?- американец искренне удивился и глянул на поражённого парня через плечо.
-У… батенька, ты так скоро вообще от мира сего отгородишься. Непорядок. Надо тебя куда-нибудь сегодня сводить, что б свет белый повидал, что ли…
-А у нас есть деньги на гуляния?- голубоглазый усмехнулся и хотел было перевернуться, но ему не дали, оставив так же лежать на животе.
-Ну, думаю Франциск простит нам в честь твоей днюшки одну попойку,- в руке его что-то вспыхнуло, но тут же погасло.
-Ага, только пить будешь ты. В усмерть, причём. А мне потом тебя тащить до дома, а ты, знаешь ли, не красна девица, что б таскать на спине. Так что давай останемся дома и дай мне сигарету.
-Обломися, дорогой, это не травка, так что ломку тебе придётся пережидать самостоятельно,- откровенно рассмеялся русский и, кинув парню пачку вместе с зажигалкой, покорно стал наблюдать за тем, как тот закуривает и отдаёт ему вещицу,- и какого хрена, Альфред? Я же просил…
-Извини…- тихо говорит тот, затягиваясь и опуская голову на скрещенные руки,- больше не буду.
-Знаю я твоё «больше не буду»,- тут он сделал паузу, ибо надо было самому прикурить и, как только он это сделал, кинул зажигалку куда-то на пол, при этом как-то сладостно затянувшись,- тебя надо в наркологию везти. Там и вылечат.
-У тебя есть деньги? Или это тонкий намёк, мол, иди, Альфи, на панель?
-А у тебя, блять, нет силы воли?- русский явно разозлился и американец это чувствовал.
Несколько раз обматерив себя за невнимательность к своим словам, он с опаской посмотрел на сожителя через плечо и нервно сглотнул. Увы, этот парень был жутким собственником и делиться с кем-то чем-то своим он не собирался. Тем более, когда это касалось его, несчастного наркомана по имени Альфред в котором алкоголик души не чаял, и это было взаимно. По сему слова про панель были очень даже глупыми и необдуманно брошены со стороны американца.
-Прости,- еле слышно произносит наркоша и делает очередную затяжку.
-Тут ещё банан есть и яблоки, будешь?- порой голубоглазого поражало, с какой лёгкостью этот человек мог менять темы разговора!
-Банан? Слушай, а не рановато ли? А то утро ещё. Ну, максимум день,- добавил он, взглянув в окно.
-Ну, если ты так настаиваешь,- с некими нотками мурлыканья в голосе и тут же парень почувствовал, как на него навалилось чужое тело.
-Эй, Вань, ты чего? Я же пошутил!
-А за своими словами следить нужно,- всё так же мурлыча, подобно коту, продолжал русский и, потушив сигарету о стоявшую на полу банку из-под пива, перевернул это светловолосое создание природы на спину и тут же поцеловал его.
Целует так, как целует всегда: страстно и властно, словно заявляя права на и так принадлежащую ему собственность. Сопротивления, естественно, не встречает, но привычная борьба за лидерство начинается достаточно активно, но вскоре американец покорно сдаётся, в который раз убеждаясь, что в этой схватке ему не выиграть. Ни в честном бою и уж тем более в нечестном. Ведь Иван он такой… непобедимый, что ли, как большой лохматый медведь. Сильный, гордый… со своей слабостью, но кто у нас всесилен и бесстрашен? Каждый имеет уязвимое место и голубоглазый наркоша понимал это как никто другой.
От этих мыслей его отвлекли руки, которые уже в наглую гуляли по его телу, скользя по животу, бокам, груди и пояснице. Альфред выгибался, пытаясь теснее прижаться к своему сожителю, а руками как можно ближе (хотя, куда уже ближе?) притянуть его голову к себе. Это так нравилось, будоражило, возбуждало, что парень не смог сдержать сдавленного стона, когда правая рука нахально так скользнула по его паху. Правда, стон потонул в поцелуе, но русский всё равно каким-то волшебным способом распознал его и наконец-таки отлип от губ лежащего под ним парня.
Полюбоваться видом уже возбуждённого тела ему не дали, вновь притягивая к себя, желая завлечь в очередной поцелуй, но русский ловко уворачивается и, ткнувшись носом в шею своей «жертвы», игриво кусает его, оставляя на белой коже красный и явственно видный след. Тот мычит в ответ, тем самым выражая свой протест, но его не слушают. Лишь ещё раз кусают, но уже за выпирающую ключицу, после чего язык начинает облизывать укушенное место, словно бы извиняясь, но не тут-то было! Хотя, американец и не надеялся на литровую бочку розовых соплей, которые частенько описывают в книгах, которые он читал ещё в колледже. Но от Вани ожидать этого было крайне опрометчиво и глупо. Он и в жизни-то особой добротой и лаской не отличался, так чего ему изменять своим принципам в постели? Да и Альфреду ли привыкать? Более того- это ему нравилось. Нравилось чувствовать себя куклой в чужих руках, позволяя делать с собой всё, что захочется и просто наслаждаться действием. Да, честно говоря, в начале их отношений парень пытался перехватить лидерство, но ему не дали. Ни в первый раз, ни во второй, а в третий так он вообще сдался без боя, поняв, что все его старания бессмысленны. И даже сейчас он не позволял себе большего, чем просто ерошить волосы русского, приводя их в грандиозный беспорядок.
Он привык к этой роли пассива, и она ему до безумия нравилась. Американец даже сам себе не мог объяснить почему. Ведь до этого парень даже и представить себя не мог в этом положении, строя из себя альфа самца, но в один прекрасный момент всё изменилось, круто перевернувшись с ног на голову, но, в прочем, это уже другая история и она волновала голубоглазого в последнюю очередь. А сейчас он изгибался под чужими прикосновениями, ласками и этой присущей русскому грубостью.
Иван по-хозяйски раздвинул ноги лежащего перед ним полуобнажённого тела и, как-то даже плотоядно облизнувшись, вновь склонился к нему, начиная покрывать плоский и несколько даже впалый живот лёгкими поцелуями. Нарик иногда подрагивал в его руках, когда губы касались особо чувствительных участков тела, а горячее дыхание щекотало влажную от поцелуев кожу. Руки медленно сползли на плечи, начиная надавливать на них, тем самым заставляя русского опускаться ниже, но тот не собирался так быстро переходить к кульминации действия. Он всё ещё тянул с завязкой, начиная облизывать кожу живота, какое-то особое внимание уделяя пупку и это выводило американца из себя. Возбуждение из сладостного становилось болезненным, в этих джинсах ему было тесно и так хотелось стянуть их, но он не имел права свободы действия. Ни здесь и не сейчас, иначе он получит от Вани хороших, как он любит выражаться, щей. Оставалось только ждать, когда же этот садист решит прекратить эту затянувшуюся прелюдию и всё же наконец…
-Ах…- вздох перемешан со стоном. Достаточно громкий и смачный. Этому придурошному алкоголику нравится наблюдать за тем, как парень меняется в лице, стоит ему всего лишь прикоснуться к ширинке, а потом и погладить её.
Альфред ещё раз простонал что-то невразумительное и приподнялся на локтях, дабы посмотреть своими одурманенными похотью и желанием голубыми глазами на эти действия, совершаемые с его драгоценным телом, а увидел он мало. Лишь то, как его сожитель ловко расправляется с ремнём, а после и с самими джинсами, стягивая их вместе с бельём с одной ноги, оставляя безвольно болтаться на второй. А потом парень почувствовал, как по его плоти скользнул горячий язык, и тут уже тело отказывалось слушаться своего хозяина. Откинувшись обратно на подушку, американец вновь запустил пальцы в шапку светло-русых волос, продолжая их так же ерошить, изредка комкая их и подёргивая.
А русский тем временем продолжал измываться над этим телом. Чего лукавить- ему это до безумия нравилось. Нравилось чувствовать дрожь, проходящую по телу американца. Нравилось ощущать его руки в своих волосах. Нравился этот запах, который казался неповторимым. Как это говорят? Эксклюзивным? Da~ именно так. Так же ему нравилось, как Альфред вскидывал бёдра, желая проникнуть глубже в этот рот, но его удерживали. Нетушки, он не позволит изнасиловать себя орально, тем более этому человеку, хотя… этому чудику он прощал многое, чего не прощал остальным, но пока это было не важно. Стоны ласкали слух, а запах- обоняние. Привычный солоноватый привкус, но и он безумно нравится. В такие моменты Иван думает, что его любовник совершенен и идеален. Без всяких изъянов и прочей белиберды. В такие моменты Альфред для него был всем и хочется сделать ему приятно. Так приятно, как это только будет возможно. Создать для этого человека Рай на земле. Небольшой, но Рай, да и самому в него окунуться.
-Ва… Ваня…- среди прочих слов русский различил своё имя и почувствовал, как тело под ним предупреждающе напряглось, но останавливаться он не собирался и начал работать куда активнее, из-за чего Альфред тихо вскрикнул, вцепившись в голову Ивана, которая в это время активно шныряла туда-сюда, тем самым сводя его с ума. Парень зажмурился, раздвигая ноги всё шире, начиная всем телом ощущать наступающий оргазм. Пот обильно выступал на коже, придавая ей солоноватый вкус, правда он и не обратил на это внимания, когда язык скользнул по уголку рта. В висках стучала кровь, тем самым действуя не хуже любого наркотика, а в голове билась лишь одна мысль: «чуть-чуть, ещё чуть-чуть…» и тут мир озарила яркая вспышка и тут же погасла. Создалось такое ощущение, что его подняло на вершину горы, а после беспощадно сбросило вниз, из-за чего всё тело ломило и дрожало. Сводило лёгкими судорогами, но это привычнее дело, так всегда и это сводило с ума как одного, так и второго.
Прошло около двух-трёх минут прежде, чем Альфред очухался, понимая, что он всё ещё лежит на спине с широко раздвинутыми ногами, меж которых так ловко пристроился его сожитель.
-Я выгляжу как шлюха, да?- подал он сиплый голосок, смотря на русского из-под опущенных ресниц.
-Как очень дорогая шлюха. Я бы много за такое заплатил,- усмешка в ответ, но какая-то добрая. Тут он ещё раз провёл языком по уже обмякшей плоти и ухмыльнулся,- ну что, это лучше чем твоя наркота, а, нарик?
Американец промолчал. Лишь притянул его к себе, обняв как-то трепетно и нежно, прижимаясь всем всё ещё подрагивающим тельцем. Он потёрся щекой о скулу Ивана, после чего ткнулся носом в густой волос и шумно вдохнул запах. Пахло чем-то приятным, но из-за всё ещё стоящего в голове дурмана парень не понял чем.
Ухмыльнувшись, он тихо сказал:
-А знаешь, почему я не могу завязать с наркотой?- в ответ лишь вопросительное «мм?»,- моя самая лучшая доза это ты.
-Мудак ты, Федя, мудак. Насмотрелся глупых фильмов и теперь хуйню городишь,- тихий смешок, на который американец даже и не думает обижаться. Лишь тоже смеётся и прикрывает глаза.
Последнее что он ощутил, так это лёгкое касание губ и тихий шёпот на ушко: «спи спокойно, красавица, сегодня твой сон буду охранять я».